Предуведомление
О разуме вообще
Воображение,
размышление, память
Плодовитость
Сообразительность
Проницательность
О
рассудительности, ясности, способности к здравому суждению
О здравом смысле
О глубине
О деликатности,
тонкости и силе
О широте
О наитии
О вкусе
О слоге и красноречии
Об
изобретательности
О таланте и разуме
О характере
О серьезности
О хладнокровии
О находчивости
О рассеянности
О разуме и игре
О страстях
О веселости,
радости, меланхолии
О самолюбии и
себялюбии
О честолюбии
О любви к светской
жизни
О славолюбии
О любви к наукам и
литературе
О скупости
О страсти к игре
О страсти к
физическим упражнениям
Об отцовской любви
О любви сыновней и
братской
О приязни к
животным
О приязни вообще
О любви
О человеческом лице
О сострадании
О ненависти
Об уважении,
почтении и презрении
О
любви к тому, что воздействует на наши чувства
О страстях как
таковых
О добре и
зле как нравственных понятиях
О величии души
О мужестве
О добре и красоте
Предуведомление
О пирронизме
О натуре и привычке
Без деятельности
нет наслаждения
О несомненности
принципов
О
недостатке, присущем большинству явлений
О душе
О романах
Против
посредственности существования
О знатности
Об удаче
Против тщеславия
Не изменять своему
характеру
О пользе
деятельности
О споре
О несвободе нашего
духа
Добродетель
никогда не обманывает
О пользе общения с
людьми
О необходимости
совершать ошибки
О щедрости
Объяснение максимы
Паскаля
Естественность и
простота
О счастье
Несправедливость
к великим людям
Не след все валить на
судьбу
О людской черствости
О твердости
поведения
Разум не судья
чувству
Об учтивости
О терпимости
Об остроумии
О современных армиях
Чувства важнее
поступков
Против
подражательности
Советы молодому
человеку
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Ему же
Еще
один совет молодому
человеку Способности должны соответствовать роду деятельности
Лафонтен
Буало
Шолье
Мольер
Корнель и Расин
Ж.Б. Руссо
Филипп Кино
Ораторы
Лабрюйер
О
некоторых произведениях г-на де Вольтера
О Фенелоне
О Паскале и Боссюэ
О прозаиках XVII
О Декарте
О Монтене и Паскале
О Фонтенеле
О плохих писателях
Об одном
недостатке, свойственном поэтам
Об оде
О поэзии и
красноречии
О выразительности
слога
О трудности передачи
характера
Можно ли не восхищаться торжественностью, пышностью, великолепием, вдохновенными порывами Боссюэ, огромным размахом его пылкого, неиссякаемого, великого таланта? Можно ли не испытывать изумленного трепета перед беспримерной глубиной Паскаля, перед его неотразимой логикой, сверхчеловеческой памятью, всеобъемлющими и столь рано приобретенными познаниями? Первый возвышает наш ум, второй потрясает и приводит в смятение. Один гремит подобно грому среди разбушевавшейся стихии, смелостью неожиданных своих сравнений превосходя всех, чей талант менее отважен; другой давит на наше сознание, повергает в трепет, срывает пелену с глаз, деспотически принуждая узреть истину, и, наделенный столь острым разумом, что, мнится, принадлежит к совсем иной, чем мы, породе, так объясняет все наши свойства, пристрастия, мысли, как будто ему дано взирать с высоты на шаткие людские понятия. Талант Паскаля, исполненный скромности и вместе мощи, сочетает в себе то, что на первый взгляд кажется несовместимым: горячность, вдохновенную порывистость, простодушие и одновременно владение всеми тайнами искусства, но такого искусства, которое, ни в чем не насилуя природу, само становится природой, только более совершенной, подлинником, вобравшим в себя все правила и предписания. Что еще я могу сказать? Боссюэ неистощимее, у Паскаля больше новизны; Боссюэ отличается большим размахом, Паскаль - глубиной мысли. Один восхищает неустанными взлетами красноречия, другой, всегда серьезный и основательный, своим лаконизмом, своей сдержанной силой доводит наше восхищение до высшего предела. Но ты, превосходивший Боссюэ и Паскаля изяществом и приятностью, ты, прославленная тень, чей талант так умягчал сердца, чьи кротость и благость укрепляли верховенство добродетели, могу ли я, говоря о красноречии, умолчать о благородстве и прелести твоих словоизлияний? Самой судьбой предназначенный взращивать мудрость и человечность в королях, ты, стоя у подножья трона, прямодушно твердил о бедственной участи людей, угнетенных тиранами, и, противоборствуя ухищрениям лести, защищал поруганные права народов. Какой добротой, какой искренностью пронизаны все твои писания! Какой блеск в сочетаниях слов и образов! Кто, кроме тебя, способен был так счастливо расцветить естественный, мелодичный, дышащий чувством слог, украсить разум столь чарующим нарядом? Сколько богатства, сколько сокровищ кроется в твоей великолепной простоте!
О имена, освященные любовью и уважением всех, кому дорога честь Литературы! Воскресители искусств, отцы красноречия, путеводные звезды человеческого разума, почему я лишен даже искры таланта, озарявшего ваши творения, и не могу достойно истолковать вас и отметить все присущие вам черты!
Когда бы возможно было соединить в одном человеке столь различные дарования, он, быть может, пожелал бы думать, как Паскаль, писать, как Боссюэ, говорить, как Фенелон. Но коль скоро различия в их слоге проистекали из различий в мыслях и чувствованиях, все трое много бы утратили, если бы мысли одного были переданы словами другого. И читая их, вовсе не испытываешь подобного желания, ибо каждый из троих употребляет именно те выражения, которые точно соответствуют его чувствам и мыслям, а это и есть признак подлинного таланта. Тот, кто наделен только умом, беспорядочно заимствует отдельные слова и обороты фраз: они не имеют характерных отличий и т. д.